Дата: Понедельник, 08.06.2015, 19:42 | Сообщение # 21
Группа: без Бога я-ничто
Сообщений: 5228
Статус: отсутствует на форуме
Из проповеди Архимандрита Андрея (Конанос):
Один человек пришел к старцу Порфирию и сказал ему: – Батюшка, я пресытился, разочаровался, все испробовал.
И он ему ответил:
– Знаешь ли, почему ты так пострадал? Потому что искал у людей и в миру то, чего они не имеют.
Не ищи и ты у людей то, чего они не имеют. Ты не можешь искать в миру то, чего там нет. Все дают тебе то, что имеют. Но что они имеют? Тление, боль, относительность, скорбь, пустоту. Все мы люди. Идя говорить со мной, чего ты ждешь от меня? И я человек, и я тебя разочарую, и я тебя утомлю, и я тебе наскучу. Однажды ты устанешь и от меня. Я тоже человек.
Ты вкусно и сытно ешь, пьешь, развлекаешься, живешь ночной жизнью, утром просыпаешься – и твоя голова гудит, как пустой котел. Что ты ждешь от мира сего? Что он тебе даст? Мало чего. Только Бог может дать тебе абсолютно все, только Бог наполнит твою душу. Поэтому Он тебе говорит:
«Впусти Меня в свое сердце, раскрой свои объятья для Меня, крепче прижми Меня к себе, возлюби Меня горячо и возрадуйся!»
И если ты это сделаешь и протянешь руки ко Христу – и поместишь Его в свое сердце, посвятишь свою жизнь Христу, а не людям, или вещам, или тварям, а Господу, Который есть Источник счастья, то тебе будет очень хорошо, как тому человеку, что позвонил мне из Эвбеи и сказал:
– Я очень счастливый человек, потому что люблю Господа!
А я сказал ему:
– Я рад за тебя! Чем ты занимаешься?
– Ничем.
– Почему?
– Потому что меня разбил паралич.
– Так почему же ты чувствуешь себя очень счастливым?
– Потому что я люблю Господа и Он наполняет мою жизнь!
– Парализованный, в инвалидной коляске?
– Нет, я прикован к постели, даже не в коляске.
– И что ты делаешь?
– Ничего.
– Чем занимаешься?
– Ничем. Я не могу ходить на работу – никуда не могу ходить. И славлю Бога, потому что в прошлом году я не мог двигаться вообще. Но теперь благодаря врачам я уже могу немножко поворачивать голову. Я славлю Христа и благодарю за Его любовь, потому что если раньше муха садилась мне на лоб, то я должен был ждать, когда подойдет моя мама или кто-нибудь еще, чтобы прогнать ее, а сейчас я сам ее отгоняю. Я люблю Бога и благодарю Его – это дает мне силы и терпение!
Таков Христос… Ну, господин журналист, сообщи-ка об этом в новостях. Я об этом не хочу говорить: я – священник и не хочу «промывать мозги людям». Это рассказал парализованный человек. Попробуй утешить человека, который не может даже прогнать муху со своего лба. Скажи ему что-нибудь, чтобы утешить и ободрить. Не я его утешил, ибо я уже говорил, что я только утомляю. Господь Сам нашел его. Вот и приди и посмотри на него. Приди и посмотри, как Христос наполняет сердца людей, входит в их сердца. Приди и посмотри на слезы кающихся, в сердца которых вошел Христос и возродил их. Приди и посмотри на эти слезы. Это те слезы, о которых ты все время спрашиваешь: «Почему же плачет этот человек? Почему же плачет эта женщина?»
Но ты не плачешь, потому что ты христианин, уставший от своей жизни. Ты не плачешь, потому что устал от всего. Ты устал и от того, что еще не пережил. Твоя жизнь – это трагедия. И ты, как я, не борешься, не прилагаешь усилий, не живешь с Христом – и не знаешь, что теряешь. Ты в раю – и не наслаждаешься! Смотришь на запретный плод, а не на другие плоды, которые тебе дал Господь, чтобы ты насладился ими. Видишь некоторые лишения и говоришь: «Церковь только и знает: нельзя и нельзя!»
Что «нельзя»? Об этом ли мы сегодня говорим? Церковь – это удовольствие, Она – это «да», Она – это опыт от Христа, Она – это опытное переживание, Она осязаемая, Она – это тело и кровь Христовы, Она – это Божие прикосновение, Она – это еда и питье, Она – это чудо, Она – это удивление, Она – все.
У святого апостола Павла было жало в плоть. Этим жалом был медник Александр, ненавидевший его, повсюду и всегда его преследовавший, чинивший ему всяческие неприятности, поносивший его злыми словами (прим.: из других источников от толкователей известно, что апостола мучил телесный недуг, который он называл "жалом в плоть"). И трижды молился святой Павел Богу, прося, чтобы избавил его от этого жала в плоть, но Господь сказал ему: "Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи". И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова, – пишет святой апостол Павел. – Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен" (2 Кор. 12, 9-10). Как, как это может быть, чтобы немощный был силен? Неужели может быть, чтобы старик, страдающий тяжелой одышкой, едва ходящий на разбитых ногах, с руками дрожащими, чтобы он был силен, ибо он немощен? Так скажет с удивлением и даже с насмешкой человек душевный, не духовный, который совершенно не понимает того, что у Бога все совершенно иначе, чем у нас, людей; что пути Его – это особенные, святые, часто непонятные нам пути. Он этого не понимает, не понимает, что Священное Писание совсем не то, что книги, хотя бы и самые мудрые, написанные людьми. Что же мы ответим ему, этому непонимающему? О ты, бедный! Ты разумеешь только цели и дела мира сего, дела и цели, направленные к благосостоянию твоему телесному, и совсем, совсем не понимаешь ты того, что надо понимать духовно. Ну как же ты не понимаешь, что эти слова Павловы: "когда я немощен, тогда силен" и слова Божии относятся не к телесной немощи, а к немощи духовной. Никогда ты, верно, не слыхал того, что говорил апостол Павел: "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничтоженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее..." (1 Кор. 1, 27-28). Ты этого никогда не слыхал, не понимаешь, а для нас это великое откровение, ибо знаем мы, как немощными, ничего не значащими рыбарями, апостолами Своими посрамил Господь всю мудрость мира, явил миру совершенно новое, никогда не слыханное учение – учение не о царстве земном, а о Царстве Небесном. Мы, христиане, задачей своей ставим не построение царства земного, а достижение Царства Небесного. Это нечто совершенно иное. В царстве земном и мы живем, и мы участвуем в нем делами своими, но сердцем своим прилепляемся к Царству Божию, к Царству Небесному. Что такое немощь духовная и что такое сила духовная? Наше христианское и мирское понимание силы духовной совершенно различны. Сила духовная людей мирских имеет в своей основе самоуверенность, самонадеянность, самоутверждение – гордость. Эта сила, часто огромная, действительно может творить великое, преображая жизнь человеческую, изменяя во благо социальные и международные отношения. Она на наших глазах с небывалым успехом строит царство земное. Но в основе этой силы духовной лежит гордость, лежит отвержение всякой помощи Божьей, само- утверждение, безусловная вера в свои человеческие силы. А Бог гордым противится, и только смиренным дает благодать. Они этого не слышали, а если бы и слышали, то посмеялись бы над этим. А нас глубоко поражают слова св. пророка Исаии: "...так говорит Высокий и Превознесенный, вечно живущий – Святый имя Его: я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных" (Ис. 57, 15). И в другом месте тот же пророк говорит: "А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис. 66, 2). О, как велики для нас эти слова! Разве не хотите вы, чтобы в сердце вашем жил Сам Бог? А Он говорит, что живет в тех сердцах, которые смиренны и сокрушенны. В сердце человеческом живет Сам Бог... И вот только тогда, когда Бог, ненавидящий гордость и превозношение, вселится в сердце смиренное, сокрушенное и трепещущее пред словом Его, тогда в этом немощном сердце совершается великая сила Божия – и только в таком сердце, ни в каком другом. Что же такое нищета духовная, которую Бог ставит необходимым условием того, чтобы в нас действовала Его Божественная сила, что это такое? Вот там в притворе стоят бедные нищие. Они ни над кем не превозносятся, стоят они с дрожащими коленами, с опущенной головой, считая себя ниже всех. Они ничего не имеют своего и сознают себя ничего не имеющими. Они питаются той милостыней, которую подаете им вы, одеваются теми обносками, которые получают от вас. Это телесно нищие. И вот такими должны быть и нищие духом. Они, подобно нищим телесно, должны сознавать себя не имеющими ничего доброго, от них самих зависящего. Они себя сознают совершенно нищими в добродетелях. Они думают искренне и говорят, что все доброе, что совершают они, совершают не своей силой, не своими добродетелями, а по Божьей благодати. Они одеваются и покрываются не драгоценными одеждами, а кровом крыл Всевышнего. Только этой одежды ищут они, только под кровом крыл Всевышнего хотят они жить, а не в роскошных домах – им этого не нужно. Они смиренно сознают себя ниже всех. И чем праведнее человек, тем глубже сознание своей греховности в нем. Это покажется вам странным. Скажете, что это, как это возможно, чтобы святые считали себя грешнее всех? Поверьте, поверьте, что возможно, что совершенно искренне считали себя святые грешнее всех. Как это возможно? Вот как. Если в комнату чрез окно упадет яркий солнечный луч, то увидите вы в этом луче миллионы носящихся пылинок. Пока не было света, не видели пыли; увидели только тогда, когда пыль осветило солнце. Духовное зрение святых обострено до крайности, они видят то, чего не видят люди обыкновенные, люди мира сего. Их сердце и ум озаряет яркий свет Христов, и в этом Христовом свете своим обостренным зрением видят они в сердце своем все мелкие и мельчайшие грехи, а их много в нашем сердце. И тогда святой человек ужасается и говорит: "О Господи, Господи! Сколько же у меня грехов!" И он совершенно искренне будет считать себя хуже, грешнее всех. Вот это смирение – основа всякой праведности, ибо без смирения все дела праведные не имеют цены в очах Божиих. Можно, творя добрые дела, творить их с гордостью и тщеславием. Это не праведность пред Богом – это мерзость пред Ним. Бог ждет только подлинной нищеты духовной, Бог говорит устами св. апостола Павла: "Сила Моя совершается в немощи". Только в сердцах сокрушенных и смиренных творится великая тайна силы Божией. Чтобы творить что-либо доброе, подлинно доброе, мы должны быть смиренными. Смирению учит нас Господь и Бог наш Иисус Христос. Разве не помните слов Его: "Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем". Кто был так смирен, как Он? Помните, что говорил о Нем святой Павел в послании к Филиппийцам: "...в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу – Он был равен Богу, Он мог и смел считать и объявить Себя Богом. Он этого не делал; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя превыше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних..." (Фил. 2, 5-11). Вот чему должны мы подражать – смирению Христову, смирению святых. Никогда не забывайте страшных слов апостола Петра: "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать". Будем же смиренными, будем нищими духовно, будем немощны, и тогда сила Божия будет в нас совершаться – только тогда. Итак, смиритесь под крепкую руку Божию, и вознесет вас в свое время. Аминь.
Кто самый уверенный человек? – Тот, кто может спокойно сегодня умереть и предстать пред Богом. Но как трудно для нас предстать пред Богом! Поэтому ставится вопрос о предстоянии пред Богом с нашей совестью. И вот тут у нас проблема: сколько препятствий в нашем сердце для этого! И поэтому мы себя спрашиваем, прежде всего, как мы можем прийти ко Христу, если мы печалимся земным? А Господь говорит просто: приди и следуй за Мной.
Эти слова – это призыв к нашей христианской жизни, прийти ко Христу и следовать за Ним. Мы должны понять, что есть христианская жизнь. Это – радость. Но Господь нам говорит, обращаясь к богатому человеку: «Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною». И, как оказывается, это не такой простой вопрос. Речь не идет о том, чтобы мы это сделали физически и стали нищими. Господь не хочет от нас аж таких жертв. Хотя это — образец для христианской жизни. Но не в этом проблема. Проблема в том, является ли сокровищем земное богатство, в котором пребывает сердце? Ибо Господь нам напоминает: где наше сердце, там и богатство наше. Если наше сердце на небесах, какая разница, есть у нас богатство или нет у нас богатства. Но вот как сохранить сердце, чтобы оно было на небесах?
Все зависит от того, кто командует в нашей жизни. В чем моя жизнь, в самом себе, или во Христе? Кто хозяин моего богатства? Почему Христос говорит: продай богатство, раздай нищими, приди ко мне и следуй за Мной? Кто хозяин богатства? Не земной, а небесный, вечный? Не проблема в том, какое богатство у нас есть, а проблема в том, для чего оно, кто им владеет. Если мы живем во Христе, Он владеет всем нашим богатством, и всем сердцем нашим владеет. Если Он владеет нашим сердцем, все земное богатство для нас – ничто. Что такое следовать за Христом? Посмотрите на Христа на Кресте – и все ясно!
Быть христианином и быть светским человеком – это две противоположности. Христианин на Кресте со Христом, а светский человек ищет успеха в своей жизни и все время уходит от крестоношения, не хочет его. Что значит прийти и следовать за Христом? – Это значит, как говорит Господь, отвергнись себе, возьми крест свой и следуй за Мной. Богатый из нынешнего евангельского чтения не смог справиться с собой. Ему его недостатки говорили: ты можешь иметь и то, и это, и земное, и небесное. В этом и состоит искушение богатством. Вы же знаете, как богатство портит человека! Проблема появляется в нашей жизни когда, когда не Христос – хозяин нашего богатства, а мы сами владеем им. Верующий человек готов на все, а светский даже на маленькие изменения в планах не готов. Как достичь этого, как преодолеть в себе светский образ жизни? — Поэтому Господь нам сегодня напоминает: невозможное человеку возможно Богу.
Невозможно, не имея небесного богатства, управиться с земным. Когда мы имеем небесное богатство, тогда наше сердце спокойно: есть у нас земное богатство – хорошо, нет – тоже хорошо, как говорил Филарет Милостивый. Он же не отказался от земного богатства, когда Бог ему его вернул, как гордый бы сделал, хвалясь своей нищетой! Мы не говорим о самом земном богатстве как таковом, для христианина оно не является богатством, потому что в сравнении с вечным богатством оно — ничто. Поэтому для христианина какая разница, каково его ничто, маленькое или великое? Ничто – все равно ничто. Вы что-то заберете с собой? Нет проблем, что у нас есть, есть проблема, как оно у нас есть, чем оно для нас является.
Вопрос богатства очень сложный, потому что концентрирует наше внимание на материальных благах. Христианин спокойно работает, обретает, но не печалится о том, что у него есть, а чего нет. При этом у христианина нет безразличия ко всему. Безразличие – это отсутствие цели. А у христианина есть цель и наличие всего. Если человек богатеет в Бога своими добродетелями, с каким богатством можно сравнить смирение, терпение, кротость? Вы согласны? Когда человек смирен и кроток, он владеет всем. У него нет никакого недостатка.
Христианская жизнь – это обретение духовного богатства. Почему часто возникает у нас проблема богатства? – Потому что часто мы теряем внимание к вечному, и тогда у нас нет истинного, вечного богатства. Для кроткого есть ли разница, есть ли у него земное богатство? Христа распяли, Он отдал Себя, не противился, хотя мог выпросить у Отца двенадцать легионов ангелов. Он взял на Себя все грехи человечества. Грех – это отделение человека от Бога. Поэтому Он взывал: Отче, зачем Ты меня оставил? Но это не была Его слабость. Если мы христиане, мы говорим о силе, а не о слабости. Есть у человека слабости, но если они без Бога, они останутся слабостями, а с Богом человек становится сильным. Почему богатый человек опечалился? – Потому что он был раздвоен, не справлялся с собой. Когда богатство становится существенным, человек не может с собой справиться. Богатство ему говорит: вот, какая у тебя жизнь будет! Это все перечеркнуть? – а христианин все перечеркивает.
В светском мире это самый главный вопрос. Для него главное – земная жизнь. Если не достижения какие-то, то хотя бы что-то. Если мы по существу говорим о богатстве как христиане – это ничто. Даже если мы честно трудимся, зарабатываем день и ночь, но не думаем, для чего – все равно это страсть. Верующий человека тревожит только одно: как угодить Богу. А что у него есть, чего нет – он скажет: Господи, прости меня за такой ужас! Дает христианину Господь какую-то возможность что-то обрести – он делает, трудится день и ночь. Была у Филарета Милостива головная боль – богатство — он от нее избавился. Потом Бог опять дал богатство – он опять обрел головную боль, он ее смиренно принял. Христианин готов на все. А неверующий сам всем управляет.
У христианина нет вопроса богатства. Он не от мира сего и с этим миром не имеет ничего общего. Все, что в этом мире обретается, все, что он обретает, временное, служащее только для обретения вечного. В вопросе о богатстве самое главное – не опуститься на землю, пребывать умом и сердцем на небесах, в вечности. Господь на Кресте – торжество правды. Если правда на Кресте – значит, неправда побеждена. Потому что правда на кресте не может быть. Бог может быть на кресте? – Он крестом все исправляет. Если человек на кресте – это печаль, а когда Бог на Кресте – все исправляется. Правда может быть разбита? — Она бы не была правдой. А неправда? — Она царствует только там, где есть воля, направленная против правды, где есть ложь.
Почему мы печалимся по земному богатству? – Потому что на небе не пребываем, заковали себя в цепи земных страстей. Смешно сказать верующему: у тебя могло бы то и то быть. Он скажет: да, но какова воля Божия? Верующему непонятно то, что светский человек планирует. Он на небесах. Это значит: продай, раздай, будешь иметь сокровище на небесах, приди и следуй за Мной. Если есть сокровище на небесах – мы следуем за Христом. Что такое сокровище на небесах? – Ударили в правую щеку – подставляешь левую. Это значит просто, спокойно все переносить. Как применить это в жизни? – Очень просто. Это значит ничем не печалиться в нашей жизни, а довольствоваться всем. Попробуй, если одна печаль, и довольствоваться нечем! Ударили в правую щеку – мы недовольны. А христианин всем доволен. Нашим внутренним состоянием должна быть любовь ко Христу. Кто хозяин моей жизни, Христос или я?
Нет вопроса богатства, а есть вопрос радости, которая переполняет сердце, и как ее принести другому. Христианская жизнь – это настоящее богатство, которое светит в этом мире тьмы земного богатства. Хочу того, того, этого – и одна печаль. А взял чуть-чуть небесного богатства – рад до бесконечности. Какие материальные блага могут принести такую радость? Без Христа земные богатства – одно отчаяние, печаль и катастрофа. К чему проходящее, сиюминутное, в жажду вводящее, неистинное, ложное? Обретаешь, обретаешь, а это все ложь! С собой же ничего не возьмешь! Еще говорят: не жили мы – поживут дети. Когда человек так говорит, он свой пессимизм передает детям. Сразу навязывает цель – пожить – детям. В христианстве этого нет: все живут, радуются, и печалятся только о том, как исправиться и искоренить грех.
Тема богатства нас заставляет подумать о том, что христианина ловит и закрепощает ложь. Чем бы мы ни владели – Господь нам дает. Радуйтесь побольше. Почему не благодарим Бога? Давайте радоваться тому, что есть, тогда Господь говорит: поставлю над большим, дам больше радости. Что есть христианская жизнь? – Поиск радости во Христе. Беседа о богатстве приблизила нас к вопросу о существе нашей жизни. Верующий человек ничем не печалится, всем доволен. Даже если ему очень многое не удается. Потому что Господь над всем, и то, что надо, Он все равно пошлет. Смиренный скажет: значит не надо такое искушение, я не готов. Лучше в таких испытаниях, чем не иметь их. Христианин сам себя все время испытывает, себя обличает, смотрит, как он исполняет Закон Божий. Если нам дать покой, мы будем это делать? Мы с нашими печалями это не делаем. А отобрать печаль – все, замерзло сердце!
Радость не может уходить из наших сердец, потому что наше богатство истинное — Сам Христос. Далекий от Христа человек и мы со Христом – есть большая разница. Человек без Христа блуждает, не знает, куда идет, мы со Христом видим, куда мы идем. К преодолению своих желаний, стремлений, печалей, недовольства. К тому, чтобы радоваться всему, что Господь нам посылает. Христианин всем доволен, ничем не печалится. В этом – благо небесное. Чем наполнена наша жизнь, радостью или недовольством? – Христианин на все реагирует ровно.
Святая Земля обличает все наши грехи. Поэтому лучше всего каяться на Святой Земле, где Христос стоял. Если я не каюсь, значит, я не чувствую, что Он стоял там. Он для меня будет только исторической личностью. Приехал, узнал, где Он стоял, уехал с исторической личностью. И, как обычно люди ставят свои автографы, он напишет: Петя был здесь.
Святая Земля – это вызов для нашей веры: или остаешься с исторической личностью, или с Богом. Если с исторической личностью – можешь быть таким, каким и был. А если с Богом – надо измениться, потому что Он обличает нас на каждом шагу. Ведь от нас зависит, мы закрываемся или открываемся. Если человек сомневается – хорошо бы ему посетить Святую Землю! Это тема сегодняшнего Евангелия: два таких прекрасных образа, кровоточивой и начальника синагоги Иаира. Как они нас связывают со Святой Землей!
В нашем материалистическом мире эти два образа помогают очень многое совершить в наших душах. Иаир знал, что Христос оздоровляет. Человеку не к кому обращаться, последняя инстанция – Сам Господь. Все инстанции у человека уже пройдены, последняя инстанция – самая надежная. У Иаира и у кровоточивой. Начальник синагоги, наверное, все сделал, чтобы спасти свою 12-летнюю дочь, и она умерла. Кровоточивая истратила все, что имела, у нее ничего не осталось. Обоим деваться было некуда. Но они видели, что есть Христос, Проповедник, Который совершает чудеса, оздоровляет человека. Уцепились за Него.
Вера – всегда высшая инстанция, которая говорит, что других инстанций-то и нет. Вера говорит нам: будешь бегать по миру, и ничего не найдешь, и возвратишься к вере, к Богу, но всегда напоминает, что мир затягивает, и ты можешь не возвратиться к Богу. Поэтому важны эти образы для нас. Иаир и кровоточивая женщина увидели, что на земле ничего нет, что может помочь, ничего. Оказывается, только небо есть. Земное все испытано. И все оказалось ненадежным. Все тщетно. Кровоточивая все истратила. Начальник синагоги все испробовал.
Это очень важный момент. Вера всегда нам говорит о тщетности земных усилий и о всесильности небесных. Две противоположности: там тщетно, а там – всесильно. Но надо только поверить, что земное без Бога тщетное, а небесное всесильно. И они поверили, конечно, они прошли все это опытно. И мы проходим опытно, но результаты там прекрасные, а у нас – не всегда. Кровоточивая женщина не отчаялась, а поверила, что земное — тщетное, которое она испытала до конца, и ничто земное ей не помогло. Евангелие ясно говорит: все имение истратила, и ни один врач не помог. Она, наверное, имела немалое имение, у нее было много врачей. Так же как и Иаир. Неверие говорит ему: тебе конец. А вера говорит – есть вечная жизнь.
Что такое вера? – Все земное тщетно, все небесное всесильно. Но как часто хочется поверить в земное чудо: а вдруг земное не тщетно? А кровоточивая и Иаир говорят: все тщетно! Как в это поверить? Господь сказал Иаиру: веруй, и спасена будет. От чего? От земного сомнения. Вера должна действовать. Это путь в наше сердце Господа. Но не в сердце сомневающееся, не любящее ближнего. Когда мы не любим ближнего, что происходит в нашем сердце? Кто не любит ближнего, тот, кто надеется на небо, или тот, кто воцарился на земле? Тот, кто на небо смотрит, — его бьют в правую щеку, он левую подставляет. Если Бог это допускает – значит, это надо для проповеди, в этом любовь. А если что-то не получается у нас, и мы эгоистически думаем, что оно должно быть так, как нам хочется – то это потому, что не хотим, чтобы Господь действовал в нашей жизни через испытание нас. Господь хочет, чтобы мы несли Евангелие в мир, для этого нас выбирает. Он избирает верующего в Него проповедовать веру. Как? Его ударили в правую щеку, а он подставляет левую. А как часто нам не хочется этого!
Здесь нет среднего пути. Есть только один прямой путь: или – или. Или остаться в земных печалях, или подняться к небесной радости. Или верю и ищу земного, или верю и ищу небесного. И сколько нас Господь учит не верить земле, все равно слабая вера говорит: а вдруг получится?
Для верующего человека осуждать ближнего смешно. Самое ненужное, самое тщетное дело – это осуждать ближнего. Почему земному хочется осудить ближнего? – Потому что есть надежда на землю, есть вера в землю. Что такое земная реальность? – Все не так, как надо. Что такое небо? – Все так, как надо, как Богу угодно. Почему? Потому что в земной реальности ничего нет, все тщетно, а в небесной все так, как надо, как угодно Богу. Ударили в правую щеку – подставляю левую. В земной реальности это невозможно, а в небесной – даже Сам Господь пошел на Крест. В земной реальности какая разница не скажешь, потому что там надо что-то строить, в пустоте, иллюзии какие-то. Почему все тщетно? – Потому что иллюзия на иллюзии. Почему человек достигает что-то на земле, и чем больше достигает, тем больше печалится? — Потому что пустота на пустоте и пустотой прикрыта.
Вера не терпит баланса: когда мы думаем, а вдруг и на земле что-то получится, как нам эгоистически хотелось бы? Что такое тщетно на земле? – Все, что мы стараемся на земле совершить без небесной перспективы – все тщетно. Любим ли мы ближнего, осуждаем ли?
Почему удар в правую щеку для нас заповедь, которую надо исполнять, потому что она существенна? — Она существенна тем, что для вас этот удар ничто, если вы небесные. Можно ли сравнить мученика и ближнего, который вам что-то сказал? Это капля в море. Он вас что, распял? Она даже в щеку не ударил, даже на ногу не наступил, даже не толкнул.
Это касается нашей веры. Вера – это не просто представление о том, есть ли Бог. Вера – это значит спросить себя, где мы находимся. Если мы остаемся на уровне признания или непризнания существования Бога, мы находимся вне существа вопроса. Существо вопроса – где я нахожусь. Если я размышляю, есть ли Бог, какая разница, где я? Если я на небе – это один вопрос, если на земле – другой. Но от моих рассуждений о том, есть ли Бог, ничего не меняется. Я могу рассуждать на земле о существовании Бога, и никогда не измениться, но когда я рассуждаю на небе об этом, я всегда меняюсь, потому что это – существо веры. Существенно верить – это делать что-то с собой. А несущественно – рассуждать, есть ли Бог. Это дела не меняет.
Философ говорит о Боге и живет, как хочет. А верующий говорит о Боге и не живет, как хочет, а живет, как Богу угодно. Ибо вера говорит: надо меняться, исправляться. А если я говорю о Боге и не меняюсь, не исправляюсь – значит, я атеист. Тот, кто не меняет свое сердце – настоящий атеист, для него Бог не существует. Иначе он бы менялся. Если я осуждаю ближнего, разве я верующий? — Это от неверия. Верующему не придет в голову осудить ближнего. Христос прямо говорит: если любите Меня – заповеди Мои исполните.
Если я спокойно делаю неугодное Богу, преступаю совесть – я не верю в Бога. Это бы значило, что я верю и спокойно иду в ад, что по существу невозможно. Поэтому верить в Бога и преступать совесть невозможно. Это безумие. Все равно, что человек, идущий спокойно в костер, считая это нормальным. Ибо он идет в костер потому, что не верит, что это костер.
Далекий от веры человек приступает совесть, начинает удовлетворять свои страсти, доходит до костра, до того, что губит его жизнь, например, наркотики. Он идет туда, потому что не верит, что это костер. А когда он в нем сгорает, он не может понять, почему он сгорает, или, если понимает, он не в силах справиться со своими страстями и гибнет. Более того, человеку, который впадает в страсти, диавол говорит: да ты же для этого живешь, чтобы сгореть в костре. В наркотиках, пьянстве, в том, что разрушает жизнь. А вера всегда говорит: я вижу, что это костер. Я вижу, что это принесет мне конец.
И не думайте, что диавол будет щадить кого-то. Вера – это слушаю совесть, голос Божий, который мне говорит, как жить, что делать и что не делать. Совесть мне говорит: это делай, а это не делай.
Вера – это очень серьезное отношение к земле и к небу. Если я верю, я не могу верить земле. Если я верю во Христа, я не верю земле, а верю только Богу. А как хочется и земле, и Богу угодить! Баланс установить. Равновесие между небом и землей. Некую справедливость установить. А Господь сказал, не можно любить Бога и мамону.
Как часто эгоист кричит: я же делаю доброе дело! А Господь сказал: сделал прекрасное дело, скажи – раб непотребный. Но эгоист кричит и спрашивает: так я сделал доброе дело, или не сделал?
Образы кровоточивой и Иаира говорят, что земное все тщетно, а небесное оказалось всесильным, потому что они верили в Господа, творящего чудеса. Все врачи сказали нет, приговор вынесли. А кровоточивая говорит: есть еще одна инстанция. И оказалось, эта инстанция говорит: только жизнь. И Господь ей прямо сказал: вера твоя тебя спасла. Так же как и Иаир: он верил, что Господь всесилен. Это нужно было для проповеди, чтобы нам, слабым, показать образно, что все земное абсолютно тщетно.
Какая хорошая заповедь Христова: отвергни себя, возьми крест свой и следуй за Мной. Что значит отвергнуть себя? Самое емкое выражение, отвергнуть все земное, увидеть в нем тщетное. Господь говорит: не просто тщетное, а отвергни его. Для чего нам этого искусителя? Выбросим его из сердца. Что значит отвергнуть себя? – Подставить левую щеку ударившему в правую. Наш ближний, особенно брат или сестра во Христе – это наш крест. Другого креста нет.
У светского человека полно земных перспектив. Он мрачен, потому что все перспективы чем-то кончаются. Почему тщетно, пусто земное? Как оно может не быть пустым, если его не будет завтра, мы уйдем из этого мира, а его не будет? Вера полагает, что все тщетно в этом мире. И наоборот, все на небе – это полнота, которая наполняет сердце до конца. Существо веры – это борьба с собой, это принятие воли Божией. Какая вера, если совесть нас обличает, а мы говорим ей: подожди, отстань, ну еще чуть-чуть, потерпи еще немножко.
Почему бессмысленно судить ближнего верующему человеку? Какая разница, как ближний себя ведет? Лучше посветить ему своим следованием Евангелию. Мы должны благодарить Бога, что Господь посылает нам таких сестер и братьев во Христе, которые нам помогают преодолеть эгоизм. Они спасители наши! Мое эго кричит: они меня искушают. А совесть говорит: какое счастье, сердце тут же очищается. Хочется им сказать, что им делать – а я знаю, что нельзя указывать ближнего, а любить его надо. Хочется ближних поставить на место – подымаю руки вверх, отдаю себя Христу, — нельзя, категорически запрещено! Если вы хотите что-то сказать ближнему, посветите ему примером своего следования Евангелию. А истинный свет не спрашивает, сколько светить, будет светить, сколько Господь пошлет.
Свет – это терпение. Свет без Христа и свет любви разные. Эгоистический свет сиюминутен, а свет любви вечен. Эгоист терпит внешне, а внутри – не терпит. Любовь бесконечна. Ее бей, не бей – она все равно есть. Что такое любовь? – Сердце полно терпения, смирения и кротости. И не просто полно, а изливается как из полной чаши. Его полнота не может не выливаться. Если она не выливается – значит все, полнота окончилась. Как только мы обращаемся к небу, наше сердце наполняется до конца и изливается. Не может быть недостаточная любовь. Любовь всегда достаточна. Христос любил даже убивающих Его воинов, осудивших Его фарисеев. Говорит Отцу: прости их, потому что они не знают, что они делают. А тот, кто знал, что он делает, Иуда, пошел и удавился.
Пока мы не будем заставлять себя помнить о том, что мы – только творение Божие, через которое действует Бог в этом мире, будем всегда терзаемы этим миром и отчаиваться в этом терзании. Этот мир воспользуется нашей непросвещенностью. Он знает, что мы не очень сведущи в учении Церкви, в Священном Писании, святых Отцах. Но мы должны знать, что если мы помним, что мы – творение Божие и пребываем с Богом, это терзание мы тоже переносим с нашим Творцом. Но если мы забываем об этом, то это терзание приводит нас к отчаянию. В сегодняшнем апостольском чтении мы слышали, как мир сильно терзал апостола Павла, но он говорил: я только этим и хвалюсь, что меня мир терзает, побивает. Чем похвалюсь? – немощами своими, гонениями.
Все наши трудности – слава Божия, только надо правильно их понимать. Господь нас любит и поэтому охраняет нас, чтобы мы чувствовали, что мы немощны. Как хорошо говорить: Господи, да будет воля Твоя. А разве сильный скажет: да будет воля Твоя, Господи? – Нет, он сам может! Человек, который живет в комфорте, думает, что он силен, но на самом деле он немощен. Сильные этого мира думают, что все имеют. Несчастные! Потому что это все – ложь. Имеет тот, кто имеет вечное богатство. А кто имеет временное, он его все равно оставит, и оно ему не послужит, даже если весь мир приобретет, как Господь напоминает нам.
Учение Церкви о творце и творении, о том, что Господь создал этот мир для того, чтобы человек его совершенствовал. Человек, творение, ничтожен, Божьей благодатью совершенствует мир, получивший еще в раю заповедь взращивать рай! Через чрез человека, который творение, ничто, совершенствует Бог мир. А если ничто само, без Бога совершенствует – то, чаще всего, придумывает то, что приводит к катастрофам. Что такое конец мира? – Творение, человек без Бога совершит конец мира. Вот что такое ничто! Есть ничто, через которое изливается на этот мир благость Божия, а есть ничто, которое совершает неугодное Богу и приводит мир к разрушению. Вот как сложен этот вопрос!
Повторяю, этот лукавый мир не упускает возможности пользоваться нашей непросвещенностью. Когда мы будем просвещены, мы будем понимать, что такое смирение, что такое гордость. А когда человек не просвещен, он говорит: смирение смирением, но что-то надо делать. А апостол Павел бы на это ответил: и что же, останемся такими темными? Ты понимаешь, что ты не от света это сказал! Непросвещенность приведет нас к действию самовольному, потому что мы будем думать, что вот так должно быть! Но что наш ум в сравнении с Божьим умом! – Пустота, ничтожество! Но он часто себе думает гордо: вот так должно быть, или по-другому. Это от непросвещенности, иначе мы бы сказали как апостол Павел: буду хвалиться только немощами, чтобы сила Божия пребывала во мне.
Если мы будем начинать с просвещения своего ума и понимать, кто мы в этом мире, что-то или ничто, то мы познаем истину. А если мы будем мнить о себе – мы уже вне учения о творении. Бог дал человеку свободную волю, но Он наградил его и Своим образом, и Своим подобием, и человек имеет все возможности быть послушным орудием Божиим и совершенствоваться, освящаться, обоживаться. Апостол Павел – послушнейшее орудие Божие, когда говорит: я сор для этого мира, прах, до ныне попираемый. А мы кто с вами? – Чаще всего, как коринфские христиане: уже царствовать научились! Апостол Павел, ученейший человек своего времени, называет себя прахом. Попробуйте сказать такое о себе! Нас гордость приводит часто к мыслям: да нет, я же в церковь хожу, я же Богу служу! Лезет это в голову, или нет? Гордый не говорит о себе: я получил, как сегодня апостол Павел обличает коринфских христиан. Гордый всегда говорит: я сделал! Поэтому гордые, как и коринфские христиане, и царствуют, потому что думают, что это они делают!
Кто мы по существу, по учению Церкви, и кто мы по нашей воле? Две реальности: объективная и субъективная. Как наша субъективная реальность соответствует реальности объективной? У апостола Павла – полное соответствие.
Очень важно помнить, что без Бога мы ничто, а с Богом – все. Этот путь очень длинный. Он связан с верой. Мы можем говорить о себе: я прах, но потом думать: а нам надо жить в мире, устроиться в нем, – и прах начинает действовать гордо. А если есть вера, она нам всегда будет напоминать: да, как прах, надо смириться. Надо успокоиться. Терпеливо все перенести. А когда веры нет, или она слабенькая и ничтожная, тогда некому нам напомнить, и мы тогда витаем под небесами, потому что мы свободны от Закона Божьего. Вера – это закрепощение нас в Самом Творце, в самом Его порядке мира. Мы закрепощены через веру в этом порядке мира. Бог действует через человека для того, чтобы совершенствовать мир. Вот что вера говорит!
И если этого закрепощения в Законе Божьем у нас нет, то трудно быть смиренным. Само собой смирение не придет. Вера и наше сознание, что мы творение, ничто, взаимосвязаны. Их никак нельзя рассоединить. Только верой мы можем сказать: я ничто без Бога. А без веры это будут слова. Но внутри будет старый человек, распоясанный, который будет говорить: слабость слабостью, но надо что-то делать. Апостол бы ответил: и что, останемся во тьме?
Это длинный путь, преодоление себя. Потому что память о том, кто мы, кто человек, для чего он создан, какова цель его жизни, помогает вере нашей. Вера не может возрастать без этого акцента в нашей душе. Мы верим в Бога, а не в себя. Если я верю, я верю в то, что есть Один Бог, Кто действует, Кто есть сила. Если я верю, что Бог Один, то это в моей душе делает постоянный акцент на истину: а что есть истина сама по себе.
В плюралистическом мире много истин, но если мы говорим о христианстве, истина у нас одна – только Бог. Человек сам по себе как творение не может быть истиной, потому что истина – это то, что есть. А есть только Бог, Который Сам о Себе сказал пророку Моисею: Я есть Тот, Кто есть — Яхве. Человек никогда не может сказать, что он есть тот, кто есть. Даже безбожнику скажите: ты тот, кто есть? – он скажет: хорошо было бы, если бы так и так было. Потому что он изменчив. Тот, кто есть, не может быть изменчив. А человек не может быть чем-то, потому что он сам в себе видит, что минуту назад он был один, а сейчас – другой. Как наука, которая сегодня говорит одно, но вчера говорила другое. А истина неизменна. Истина всегда — одна полнота всего, и она есть.
Если мы христиане, мы будем помнить, что истина есть, она объективна, но она может быть и в нас. И мы также можем быть в истине, не самой истиной, но в истине, и наполнены ею, тем, что есть, а не тем, чего нет. Это – очень важный момент для духовной жизни, изменчивость внутри нашего сердца. Человек, который ищет истину, все меньше и меньше становится изменчивым, у него есть твердость: это истина, а это ложь. А если нет Бога – каша внутри, и человек не познает истину, потому что остается изменчивым. Истина – это неизменяемость. Если мы нашли истину изменяемую – пойдем искать истину настоящую.
В этом – смысл духовной жизни: преодолеть эту изменчивость в своем сердце. Мы не преодолеем ее, если будем жить по своей гордости, по своим понятиям, потому что истина там, где нет колебаний, сомнений. Сомнение кричит: истина, уйди! А вера: истина, вот она, Евангелие, Христос, то, что я ищу! Что такое вера в жизни человека? – Это постоянный императив: вот так должно быть, как говорит Евангелие. И не иначе! Ибо что такое Евангелие? – Именно так, как оно говорит, должно быть в жизни человека, а не иначе. Тогда Евангелие исполняется. А мир сей говорит: может быть как угодно. Секулярный человек говорит: живи как хочешь, только ближнему не мешай. Выбирай любую истину. Вот как страшно в плюралистическом мире, где миллионы истин! А у христианина одна.
Также и нам трудно оттого, что мы живем в плюралистическом мире, слышим многое и по многому оцениваем многое, вместо того чтобы оценивать только по вере. Здесь-то нам как раз и нужно это учение апостола Павла о немощи. Истина – это Сам Господь. Она ждет сердца, которое открывается. И Господь входит и сотворяет вечерю в нем, то есть соединяется с ним, внося в него радость и удовлетворение. Истина творится сердцем неизменчивым. Если мы христиане, мы всегда говорим: божественное откровение, Священное Писание, священное предание, учение Церкви, святых отцов – это вся моя жизнь. Это неизменно. И истина любит такое сердце. Господь входит в такое сердце и сотворяет вечерю в нем. Такое сердце познает, что такое немощь. И нет другого пути в плюралистическом мире.
Сказать, что я – немощь, – это высота, слишком высокая для нас, для нашей гордости, но высота, поставленная именно для нас. Господь любит сердце, которое доверяет Ему. Современному человеку нам трудно свидетельствовать об истине и говорить: Божественное Откровение, Священное Писание, которые требуют одного и не дают ни влево, ни вправо отойти от предписываемого в Слове Божьем. А современный человек привык все совершать, как ему хочется, поворачивать и влево, и вправо все в своей жизни – как только ему захочется.
Да, наше сердце изменчиво, хочет и влево, и вправо, и вверх, и вниз. Вот таковы часто бывают и христиане. Им тоже всего хочется! А настоящему христианину ничего не хочется, только шаг за шагом исполнить Евангелие. Это длинный путь, это работа над нашими гордыми сердцами. Сколько всего лезет в голову, сколько сомнений! Ужас, катастрофа. Верующий человек имеет только одно направление – Евангелие. А у нас – Евангелие в общем, а вокруг него есть кое-что другое. Этого не должно быть.
Почему нет смирения, почему мы не можем хвалиться своими немощами? – Потому что мы должны благодарить Бога за все нестроения, за все терпения. Надо подставлять левую щеку ударившему нас в правую. Апостол Павел говорит: буду хвалиться немощами своими, чтобы во мне пребывала сила Христова. Это принцип, иначе мы не достигнем совершенства. Но все зависит от нашей веры, нашей любви. Сказать я немощен и не преодолеть в себе эгоизма невозможно. Как сказать немощен, если внутри все кричит? Немощь же не скажет ближнему: должно быть так, так и так! Немощь скажет: я – прах, доныне попираемый, послужу ближнему, помогу ему, поделюсь с ним.
Работа должна совершаться над нашим сердцем 24 часа в сутки. Все начинается с нашей веры, нашего принципа. Если есть принцип твердого исполнения Евангелия, уже Господь есть в нашем сердце. Если мы верующие православные христиане, для нас Евангелие в центре всего. Апостол Павел в центре всего. Потому что он призывает подражать ему, как он подражает Христу. Какая борьба прошла в его сердце! Но главное, он никогда не кривил, он видел недостатки и всегда в своем сердце, видя этот недостаток, стоял с ним перед Богом. И хотя он был гонителем христиан, и самым первым из них, он стал также и самым первым распространителем христианства. В сердце он не сходил с поиска истины. До своего просвещения Господом Христом Спасителем на пути в Дамаск он никак не мог найти истину, но он был ревностным. Поэтому он был ревностным как гонителем, так и распространителем христианства, потому что никогда не успокаивался, пока не успокоилось его сердце в Самом Господе, как говорит блаженный Августин.
Христос говорит: вы есть свет миру. Господь совершенствует этот мир, но не столько материальный, сколько души наши. А когда души преображены, у преображенных душ и мир будет преобразовываться. Господь действует через преображенные души и приводит все к большему совершенству, начиная с душ. Материальный мир полностью зависит от души человека, которая в последние времена так водворится во зле, что приведет мир к концу. Конец света делает злой человек. Не может добрый человек привести мир к концу. В добром человек действует Бог, он совершенствует мир, преображает его, ведет его к вечному совершенствованию.
Но, к сожалению, зло будет настолько действовать в человечестве, что соблазнит его на путь жизни без Бога, которая сама по себе есть ад. Если человек живет без Бога, — хотя, конечно, Господь всех хранит, — но такой человек является началом конца мира. Потому что он вне самого творения. Бог не действует через него.
Мир создан Богом. Но Господь увенчал мир творением человека. Человек – венец творения. Человеку поручен этот мир. И если Господь ему поручил мир, он не может это изменить. В этом – сам порядок мира. Поэтому все зависит от воли человеческой. Человек, который пал в грех, к сожалению, этот мир приведет к концу. Грех отделяет человека от Бога, выводит его из порядка мира и, естественно, если человек вне самого порядка мира, он не может положительно действовать, потому что само выхождение человека из этого порядка – это уже разрушение его. Конечно, человек кается и многие спасаются. Но это нарушение порядка настолько глубоко, что человек поддается лжи, поддается мысли, что он сам, без Бога совершенствует мир.
Мы – не от мира сего, — напоминает нам Господь. И на Святую Землю мы паломничаем для того чтобы коснуться будущего века. А что же мы делаем в этом мире? В этом грешном мире, где царствует диавол, мы строем мир, в котором царствует Бог. И кончина мира – это не есть кончина всего. Это есть кончина старого мира, грешного, и начало нового мира. Мы чаем нового неба, новой земли, как говорит нам Священное Писание. Мы не просто верим в воскресение мертвых и жизнь будущего века, мы ждем их от всего сердца. Христианин ждет его с нетерпением. Чает, ожидает.
Царство Божье внутри нас есть. Что общего между нами и этим миром? Мир живет своими страстями и хочет их развивать, а мы хотим страсти умерщвлять. Есть искушения, которые нашей немощью преодолеваются. Что такое конец мира? – Конец грешного мира. Церковь нас этому учит. Православный христианин не от мира сего в мире сем для того чтобы этот мир просвещать, ловить человеков для Царствия Небесного. Церковь на земле – это Небо на земле. Мы не только ничего общего не имеем с землей, мы по существу не земля, а небо, которое живет своей жизнью, вечной. Господь сказал: кто ест Мое Тело и пьет Мою Кровь, не увидит смерти вовек. Мы не в этом мире. Когда придет будущий век, все будет в совершенстве. Но от нас зависит, насколько мы в будущем мире, будущем веке.
То, что делают христиане, не только не пропадет, но будет вечным. Кто вашу любовь может украсть или разбить? Может потрепать вас внешне, но любовь все равно вырастет. Чем больше ее треплет, тем больше она растет. Апостол Павел говорит: его гонят, он в голоде, в холоде, и это существо. Когда он говорит о том, что он сор для этого мира, прах, до ныне попираемый, это истина, которая не проходит. Она есть. Прахом до ныне попираемым может быть только человек с Богом. Господь на Кресте для чего? – Для того чтобы нам показать: мы будем прахом, доныне попираемым. Но надо вырасти для этого, справиться со своими замашками.
Может ли прах сказать: ближний виноват? Христос на Кресте висит, умирает, и поэтому в Нем немощь становится силой. Немощь есть сила. А сила человеческая оказывается настоящей немощью. Как страшно, когда человеческая сила громит, а потом оказывается, что это все ничто. Прах доныне попираемый – это меня бьют в правую щеку, я подставляю левую. Вот какое смирение! Без Бога оно невозможно. Без Бога человек должен защитить себя. А верующий разведет руками и скажет: у меня Господь защитник, у меня нет проблем. Но для этого надо верить, надеяться, любить. Работать над своим духовным состоянием, над своей любовью.
В душе верующего человека все делает Святой Дух. Мы только каемся в своей гордости: Господи, прости, что я подумал, что это я сделал. Я – раб непотребный. Почему верующий человек, следуя Евангелию, так говорит? – Потому что он творение, он ничто. Прах попираемый. Христианин в этом мире все время трудится, многого достигает и говорит: Господи, прости меня, недостойного. Ты, Господи, дал мне.
Бог действует в человеке и совершенствует этот мир. Свет миру – это значит Бог действует в сердце человека и изменяет души человеческие. А если души человеческие изменяются – вот это совершенный мир. Когда совершенствуются души, все становится золотым, даже прах. Даже прах. И христианин даже к праху относятся бережно: творение Божие, должно быть все в порядке.
Мы можем многое делать в мире, но мы искушаемся и думаем, что мы это все делаем. Христианин может многое совершить в этой жизни. Но сказать затем: раб непотребный. А как мы часто думаем: да, непотребный, но что-то сделал! Хвалиться немощами – значит осознавать, что мы творение и светим в этом мире, когда хвалимся немощами и говорим: прах, до ныне попираемый.
Но почему мы по-земному думаем, на все смотрим? Христианин, будучи не от мира сего, ищет успеха не в сем мире, а в будущем. Он радуется достижением того, что его обогащает в Боге. Как говорит апостол Павел: богатейте в Боге. Даже если вы приобретете весь мир, а душу погубите – что вам от этого? Для христианина успех в этом материальном мире – ничто. Он все делает, чтобы быть успешным, но не в этом успехе существо видит, а видит успех своей любви. Он любит Бога и поэтому безукоризненно, совершенно все делает, совершает в этом видимом материальном мире. Когда он слушает Бога – он обретает второй талант, трудится. Это значит, он богатеет в Бога. И какой бы ни был успех на земле, он никак не может сравниться с богатством любви. Христианин радуется не тому, что он что-то достиг, а тому, что он Богу угодил, совершает волю Божию, то, что ему Евангелие говорит, совершенствуется в любви, смирении. Смиренному куда выше достижение в смирении. Любые успехи в этом мире несравнимы со смирением, ибо смирение бесконечно велико в сравнении с маленькой точечкой земного успеха. Верующий радуется единству с Богом. Вот почему он говорит: раб непотребный, сделал то, что должен был сделать.
Надо ценить немощи. А для немощи не нужен комфорт! Как хорошо было бы, чтобы среди комфорта, который у нас есть, мы чувствовали наши немощи! Поэтому к чему влечет комфорт? – к тому, что всего хочется, всего надо! Комфорт для такого земного человека становится силой, защищенностью, удовлетворенностью во всем. Он говорит, я не нуждаюсь ни в чем! А кто такой прах попираемый, то есть верующий человек? – Он только нуждается и просит Бога о помощи.
Поиск удобств в материальном мире – это перечеркивание духовности. Духовность хочет удобств в Боге. А удобство в Боге самое великое – это любовь: ударили в правую щеку — она подставляет левую. Самое большое удобство – перетерпеть ближнего. Перетерпел ближнего – простор для души. Так легко! Сам Дух Святой действует в душе.
Но надо вовремя искать удобств духовных. Христианин, который ищет удобства в этом мире – самый несчастный. Потому что найдя удобство – он понимает, что у него нет удобств! А христианин, который находит самое маленькое духовное удобство – обретает радость. Пожертвовал собой – обретает настоящее удобство! В материальном мире даже самые большие удобства не удовлетворяют, потому что надо еще большее удобство. А в духовном мире даже маленькие удобства удовлетворяют, потому что человек, совершивший самое маленькое, понимает, как это велико в его жизни. И мы должны складывать в своей душе эти понимания, эти познания. Они должны оставаться в душе, и мы должны себе сказать: не буду хотеть, чего я хочу, а буду хотеть того, чего Бог хочет. А Бог хочет любви. Хочет, чтобы мы шли путем сознания своей немощи, которой мы хвалимся, следуя призыву апостола Павла. Пока мы не совершаем этого, наша жизнь остается жалкой.
Мы, христиане, можем многое в себе изменить, но не совершаем этого и печалимся. Потому что не идем путем духовного роста, духовного сосредоточения. Это работа, длинный путь.
Борьба с собой – это очень трудно. Это иногда бывает невыносимо трудно, потому что касается глубины нашего сердца. Труд в нашем сердце никто другой не совершит, кроме нас. Если мы хотим, чтобы наше сердце менялось, мы должны работать над ним. Мы должны все больше и больше помнить о том, с чего мы сегодня начали – что мы творение Божие, и только будучи послушны Богу, мы можем быть наполнены силой. У христианина немощь наполняется силой Божией, а у безбожника немощь наполняется немощью – то есть, удваивается.
Человек, который ищет удобств, никогда не будет доволен, и чем больше он будет иметь удобств, тем больше будет недоволен. Но все зависит от нас, какова наша немощь, в Боге, или в нашей гордости. Что наполняет нашу немощь, та же самая немощь, или Сам Господь действует в ней. Все наши усилия прийти к исповеданию немощи по-настоящему – это работа над нашими мыслями, чувствами, желаниями. Духовная жизнь – это мысли, желания, чувства. Ни одно действие не бывает без наших мыслей, желаний и чувств. Грех не только в том, что мы совершили, а прежде всего в том, о чем мы лукаво думаем, что недоброго мы допустили в голову. Немощь в Боге – это сила, а немощь в немощи – это ужас. Немощь нам дана не для немощи, а для силы. Апостол Павел напоминает нам: буду хвалиться своими немощами, чтобы сила Христова во мне совершалась.
"О силе смиренного и кроткого слова" Схиархимандрит Кирилл (Павлов)
Мы с вами, дорогие во Христе братия и сестры, сейчас вступили в поприще Успенского поста. И хотя это и кратковременный пост, но весьма строгий. Поэтому от нас требуется в эти дни большое внимание к себе и к своему поведению, к своим поступкам.
В особенности в эти дни, оставшиеся до праздника Успения, надо обратить внимание на наш язык. Мы ничем так много и часто не грешим, как своим невоздержанным языком. Поэтому прежде всего и обуздайте этого безудержного коня. Если мы его победим, удержимся от празднословия, преодолеем его упорство, то мы победим и все свое тело.
Из многих нам известных добродетелей Преподобного Сергия списатель его жития говорит еще об одной, особенно привлекавшей к нему уважение слушающих. Это его кроткие, умилительные слова и речи. Так, повествуется, что Преподобный имел обычай каждую ночь дозором обходить келии братии и легким стуком в окно или дверь напоминать празднословящим, что для инока есть лучшее занятие — как проводить свободное время. И наутро осторожными намеками, прямо не обличая виновного, тихими и кроткими своими речами он вызывал у провинившихся раскаяние без всякой досады.Благодаря своему кроткому слову Преподобный вызывал из глубин людских сердец добрые чувства и располагал их к себе.
Так, под благодатным влиянием его слова не устоял суровейший Рязанский князь Олег, для примирения которого Преподобный приходил в Рязань. Тихие и кроткие слова старца смягчили сердце его, и он примирился с Московским князем Димитрием Донским. Поэтому слово имеет весьма большое значение.
Слово — это дар Божий, который мы имеем от Господа. И поэтому нужно весьма осторожно относиться к нему. Наше слово — есть отпечаток слова Божия. У Бога есть Слово, и у человека есть слово. У Бога Слово — это самый образ Его существа, Единородный Сын Божий. У человека слово — не пустой звук, а тоже отпечаток и образ его духа. Если бы наши слова собрать все воедино, то мы увидели бы свое собственное изображение. Слово — дар Божий, которым наделен один только человек, чем он и отличается от прочих тварей Божиих. Слово — проводник наших чувств, желаний, мыслей, радости, печали. Словом держится союз и сила человеческого рода. Отымите слово, и все ниспровергнется в человеческом роде. Когда Господь хотел наказать за горделивый помысел древних людей, намеревающихся построить башню до небес, то прибег к очень простому средству: Он смешал их языки и тем самым разрушил их тщеславную попытку. Поэтому слово имеет очень и очень великое значение в нашем человеческом обществе. Человека словом можно убить и принести величайшее зло и бедствие человеческому обществу. И словом можно воскресить человека и сохранить целые города и государства. За всякое праздное слово, — говорит Спаситель, — какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 36-37).
Слово нам дано для назидания ближних, для совершенствования, для прославления имени Божия. А не для того, чтобы из наших уст исходили гнилые, праздные, суетные, оскорбительные речи. Поэтому крайняя осторожность и умеренность в словах во все времена почиталась не только как великая христианская добродетель, но и как самое лучшее средство сохранения мирной счастливой жизни в человеческом обществе. Произнесенное наше слово — оно никогда даром не пропадает, не исчезает бесследно. Оно не возвращается назад. Но оно переходит в умы, сердца, уста других людей и рождает многочисленные чувства, пожелания, деяния, поступки. И, разросшееся в великое дерево с его плодами, оно непременно с нами встретится на Страшном Суде Божием.
Надо уметь владеть своим языком. Иметь воздержание в слове. Невоздержанное, необдуманное слово гордого человека может вызвать раздражение. Немощного — соблазнить. Болтливого может привести к осуждению и клевете. У невоздержанного в слове человека, когда он находится в гневе, всегда сыпятся изо рта бесчисленные всякие поношения, укоризны на людей — даже ближних, даже ни в чем неповинных. Невоздержанный в слове человек, оказавшись в беде, изливает целые потоки ропота и жалоб на всех и на вся. При довольстве, напротив, изливается бесчисленное количество хвастовства, самохвальства, самодовольства и превозношения. Апостол Иаков говорит: язык — небольшой член, но много делает… Он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? (Иак. 3, 5, 8-12). А поэтому надо внимательно следить за тем, что мы говорим. И о чем говорим. Наше слово должно быть только доброе, только к назиданию, только к прославлению имени Божиего. Именно к назиданию и созиданию душевного спасения ближнего. Во все времена люди обращали на это большое внимание. И хотя празднословие иногда люди и терпят ради развлечения, но все равно любящие празднословить теряют уважение в глазах людей. И древние мудрецы всегда, когда принимали к себе учеников, то не спешили, но предварительно испытывали их в продолжительном молчании и только тогда оставляли при себе. Настолько они внимательно относились к подбору, к приему своих учеников.
Слово доброе всегда приносит обильные плоды. Слово злое, гнилое всегда имеет и злые последствия. История Церкви знает много таких примеров: и примеры гибельных последствий праздного злого слова, и наоборот, примеры благотворного влияния доброго и кроткого слова. Так, например, недалеко от обители преподобного Венедикта, жившего в V веке, проживали две постницы, девственницы, которые постом и молитвою служили Богу. Но несмотря на эти свои подвиги, они имели один недостаток — были не воздержаны на язык. Любили укорять и пересуживать ближнего. Преподобный Венедикт неоднократно делал им замечания и угрожал им: «я вас отлучу от причастия, если вы не исправитесь». Но они так и не исправились и в таком состоянии их застала смерть. Они умерли. Их как постниц, молитвенниц похоронили в притворе. Но благочестивые люди видели во время Литургии, когда диакон возглашал «оглашеннии, изыдите», они вставали из гробов и выходили из храма. Об этом было донесено преподобному, и он с сожалением принес о них молитву и Бескровную Жертву, и только после этого видения эти прекратились.
А вот другой пример утешительного назидания: благотворное влияние слова, которое исходит из кроткого благочестивого сердца, когда доброе слово смиряет гордых и смягчает сердца ожесточенные. В дни святого Папы Льва гунны, — дикий, воинственный народ — предводительствуемые свирепым Аттилой, покорили всю Европу. На своем пути они разрушали, сожигали все, и без всякой жалости истребляли весь народ. Разрушив 500 городов Европы, они подошли к столице Римского государства — Риму. Весь народ был в страхе и смятении, не находя в себе силы сопротивляться этим полчищам. Не устрашился только один Папа Лев. По повелению императора он вышел навстречу грозному завоевателю Аттиле, взяв с собою не воинское оружие, а оружие кроткого, доброго слова. «Аттила, — обратился к нему Папа, — ты победил всю вселенную. Теперь мы тебя просим — победи самого себя. Не разрушай нашего города. Пощади нас». Эти убедительные кроткие слова сделали более, чем войско. Аттила ответил: «Твои слова тронули мое сердце. Не знаю, кто ты, человек или Ангел, но только спасением своим Рим обязан тебе. Старец, ты одною минутою, несколькими словами сделал более, чем мои многочисленные воины. Я признаю себя побежденным тобою». Вот примеры благотворного влияния кроткого и доброго слова, которое исходит из благочестивого сердца.
Поэтому, дорогие, когда вы почувствуете, что сердце ваше возмущено каким-то огорчением, взволновано, удержите свое слово и не вступайте в ссору, а постарайтесь поспешить утолить гнев ласковым словом. И вы более сделаете, чем раздражением и досадой. Воздерживаться от многословия — это самое лучшее средство к избежанию всех зол, неприятностей как в семейной жизни, так и в общественной. Воздерживаясь так от гнева, мы этим избежим многих ссор, часто, может быть, даже очень опасных и жестоких ссор, избежим продолжительной вражды. Так велико значение доброго, мягкого слова.
Повествуется, как один отшельник, живший в пустыне, когда к нему пришли разбойники с целью ограбить его и убить, исполненный любви, принес умывальницу и предложил им умыть ноги. И, устыженные таким его вниманием, любовью, разбойники отвратились от своего злого умысла, и вообще после этого раскаялись, и от своего грабежа и от злых своих дел отстали.Вот другой пример благотворного влияния доброго, кроткого слова и худого слова. Однажды преподобный Макарий Великий шел со своим учеником в Нитрийскую гору. Ученика он послал впереди себя. И когда ученик шел, то встретился с ним один языческий жрец, который куда-то торопился, неся с собой бревно. Увидев его, этот инок закричал: «Демон, куда спешишь?». Рассерженный жрец избил инока так, что он еле живым остался. Продолжая путь далее, жрец повстречался со святым Макарием. Преподобный, когда увидел его, то издали поприветствовал: «Здравствуй, трудолюбец! здравствуй!». Удивленный этим приветствием жрец спрашивает его: «За что ты меня так тепло приветствуешь?». Преподобный говорит: «Я вижу тебя трудящимся и куда-то спешащим. Поэтому и поприветствовал тебя». И тогда жрец сказал: «От твоего приветствия умирилось мое сердце. Я вижу, что ты великий служитель Божий. А вот впереди тебя шел чернец, который обругал меня, я избил его». И говорит преподобному: «Я не уйду от тебя пока ты меня не сделаешь монахом». Тогда они пошли и, взяв тело избитого инока, принесли его в церковь. Братия, увидев, что преподобный идет со жрецом, весьма удивились. Но через некоторое время этот жрец принял христианскую веру, затем постригся в монашество. И многие из почитавших его идолопоклонников, видя, что их жрец принял христианскую веру, оставили свое нечестие и приняли христианство. Вот поэтому поводу некто из преподобных говорит: «слово гордое и злое и доброго человека ко злу склоняет. А слово смиренное и доброе и злого человека делает добрым».
Итак, дорогие братия и сестры, памятуя эти примеры, эти наставления, оставшиеся дни Успенского поста постараемся провести прежде всего не в многословии, а в воздержании языка от всяких лишних речей, памятуя народную пословицу: «слово — серебро, а молчание — золото». Эти дни мы должны провести в тихости, смирении, в кротости, в снисходительности друг ко другу, в любви. Это будет самой лучшей жертвою для прославления Матери Божией, в честь Которой Святая Церковь и установила этот кратковременный, но строгий Успенский пост. Постимся постом приятным, благоугодным Господеви. Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение (1-я стихира на вечерни понедельника 1-й седмицы Великого поста). Вот истинный и приятный пост, угодный Господу. Будем друг ко другу добры, внимательны. Не будем осуждать, клеветать, злословить. Станем хранить свои уста от всякого вида гнилости, помня, что слово — дар Божий. Будем свое слово употреблять только для славы имени Божиего и для назидания и пользы наших ближних. В чем да и поможет нам Господь Бог наш Иисус Христос, Которому слава и честь ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Из проповеди схиигумена Серафима (Покровского) "О вере":
Цитата
Без благодати Божией невозможно верить. Апостол любви Иоанн Богослов говорит, что вера наша есть победа, победившая мир. Если мы действительно не просто словами, языком, формально, официально, но всем своим существом, всеми своими действиями, поступками, мыслями, словами будем веровать, что Христос есть Сын Божий, Богочеловек, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз, тогда силою этой веры, то есть силою Самого Господа мы сможем победить мир, в мире же все есть похоть очес, похоть богатства и безумие мира сего. ...на первом месте, как Сам Господь говорил, мы должны заботиться о том, чтобы умножить в себе всепобеждающую веру и тогда нам ничего абсолютно не будет страшно. ..... ..мы должны уподобиться детям. Как Господь говорит: если не будете как дети, то вы не войдете в Царство Небесное. Это значит, что мы должны отставить логическое, рассудочное мышление, и мы должны начать жить верою и любовью, т.е. начать жить жизнью сердца глубокого, живого, простого, незлобивого, милующего, плачущего сердца...И тогда вся наша жизнь преобразится и нам действительно ничего не будет страшно.
Божемой, ради имени Твоего великого и любви Твоей блаженной и неизреченной умножь во мне спасительную веру - всепобеждающую силу Твоей любви, наполни мое ничто силой Твоею, чтобы исполнялась во мне только Твоя благая всесовершенная воля! Ей гряди, Господи Иисусе Христе!
Через нас должен вновь водворяться мир, покой, порядок и красота первозданного мира. И мы это видим во святых. Преп. Серафим своей рукой кормил медведей; преп. Герман Аляскинский жил в полной гармонии со зверями лесными на острове Еловом; со старцем Паисием приходила помолиться змея, Герасим Иорданский приручил льва, и так далее. Это всё говорит о том, что если в нашем сердце будет мир, покой, тот божественный мир, который Христос оставил Своим ученикам и через них всем нам, христианам; тот мир Христов, который превосходит всяк разум, то он будет естественным образом переливаться через край и будет изливаться на весь окружающий нас мир. Стяжи дух мирен, – говорит преп. Серафим, – и тысячи вокруг тебя спасутся. Но и обратная правда тоже есть – немирный человек своей немирностью будет заражать и других. Поэтому, видите, мы друг за друга в ответе, и в этом наш подвиг. Будем стараться изливать друг на друга мир Христов. Твой мир и Твою любовь даруй нам Господи Боже наш! И да будет сия молитва непрестанна и в нашем сердце, и на наших устах. Да будет так милостию Божиею!
Однажды я кому-то говорил, что на небе будет одна воля, и тот человек ответил, что очень скучно будет, что здесь на земле интересней, у каждого своя воля. Этот человек рассматривал многообразие воль человеческих, как некое богатство. В падшем человечестве всем хочется иметь нечто своё. Особенно у художников, писателей и поэтов культивируется этот индивидуализм. А в небесной сфере — Божественной сфере — совсем обратное: там одна воля, одна жизнь святая совершенная и пресветлая. И Христос, когда пришёл на землю, на Своём собственном примере показал и многажды говорил, что Я пришёл не для того, чтобы сотворить волю Свою, а волю пославшего Мя Отца. И все Заповеди Христовы даны именно для того, чтобы восстановить в человеке утраченное единство: единомыслие и единодушие. И нам действительно непостижимо, как одна воля, воля Божия и при этом такое многообразие, неизреченное и прекрасное, такая красота. И наоборот, где дух дьявольский, кажется сперва привлекательным многообразие, а в конце концов мы очень быстро узнаём, что у дьявола нет никакого разнообразия, а в нём только одна скука.
Дата: Понедельник, 15.02.2016, 22:48 | Сообщение # 33
Группа: без Бога я-ничто
Сообщений: 5228
Статус: отсутствует на форуме
Ужин есть. Веры нет.
Наш митрополит настоял на том, чтобы в нашем братстве не находились бездомные, – он сказал, что для монахов это неприемлемо. Мы помогали людям в течение всего дня, но на ночь они должны были уходить. И мы получали иногда консервы, чтобы раздавать их людям, которые приходят к дверям обители. И вот получилось так, что у нас продуктов уже почти не осталось, а из денег только 2 доллара 57 центов – билет на электричку. В дверь позвонили. Брат спустился, открыл дверь, потом говорит: «Отец, тут одна женщина стоит. Говорит, что приехали ее внуки. А дочь находится в реабилитационном центре для наркоманов. У нее нет денег, чтобы даже накормить детей». Я ему сказал: «Отдай то, что у нас есть». – «Но у нас же нет почти ничего!» – «Вот это почти ничего и отдай!» Он не хотел отдавать: «А мы-то что будем делать?» Я говорю: «Не беспокойся об этом – это Господу надо. Отдай ей, что есть». Он наполнил сумку продуктами, отдал женщине. Прекрасный человек, но пока еще не там, не на Небесах. Что-то он все-таки отложил в сторону – на всякий случай. Я это увидел, спросил: «Что это там в стороне лежит?» Он говорит: «Я не заметил». Тогда и это тоже отдали женщине – она все взяла, а брат очень расстроился. Он был полноватый, беспокоился за количество калорий. Я ему говорю: «Не беспокойся, давай помолимся, и Господь нам поможет». Во время вечерни опять зазвонил звонок – а на богослужениях у нас двери всегда заперты. Кто-то звонил долго, настойчиво. Меня спрашивают: «Может, все-таки открыть?» Я говорю: «Нет. Если им нужно, они подождут, если нет – уйдут». После вечерни я сказал, чтобы посмотрели, кто звонил. Мне ответили, что там уже, наверное, никого нет: 15 минут назад последний раз звонили. Брат спускается – внизу у двери ждет женщина. Она говорит: «А я думала, что никого нет дома». Он ей объяснил, почему дверь бывает закрытой. Она: «Я должна увидеть священника по имени Иоаким». – «Отец наверху, подожди здесь». Я спустился к ней. Она сказала, что у нее есть что-то для меня. Её отправил священник. А дело вот в чем. Их было две сестры, она была старшей и свою младшую никогда не любила. Их мать, умирая, назначила её душеприказчиком. Младшей сестре по завещанию полагалась большая доля, но старшая наследство поделила пополам. С какого-то времени это стало ее мучить. Но младшая сестра умерла, уже ничего исправить нельзя. И священник, к которому эта женщина обратилась, сказал ей: «Всё, что ты украла у своей сестры, отдай священнику, который помогает в городе бедным. Вот бедным и отдай». У нее был большой конверт, она мне его передала. «Как вас зовут?» – спросил я. – «Грешница», – ответила она. Я был очень тронут ее ответом. Она ушла. Я открыл конверт – там было 10 000 долларов. Я говорю: «Отец, вот твой ужин. Ужин у тебя есть, а веры нет».
МЕРТВЫЙ «ДВОЙНИК ЦЕРКВИ» — НРАВСТВЕННАЯ ДВОЙСТВЕННОСТЬ В ЧЕЛОВЕКЕ
Уже отмечалось в литературе, что основная заслуга Достоевского — в разоблачении хитросплетений добра и зла в истории и в человеке, в снятии всяких маскарадов и в обнаружении истины[1]. С церковного Ферапонта он снял личину праведника. Странник Макар в «Подростке» попросту и точно определил сущность атеизма с точки зрения христианина — в возрождении древнего язычества. «Бога отвергнет (человек), — говорит он, — так идолу поклонится — деревянному, али златому, аль мысленному. Идолопоклонники это всё, а не безбожники, вот как объявить их следует» (13: 302). Именно так мыслили об атеизме и оптинские старцы. В письме старца Амвросия с объяснением одного сна есть такое место: «… обширная пещера, слабо освещенная одною лампадою, может означать настоящее положение нашей Церкви, в которой свет веры едва светится, а мрак неверия… и нового язычества… всюду распространяется»[2]. Надо обратить внимание и на это единство в оценке тяжелого состояния Церкви со стороны оптинского старца, Аксакова и Достоевского...
Важнейшие вопросы нашей церковной современности предощущались Достоевским. Но к счастью и для него, и для нас, по православному воззрению, Церковь — это весь Божий народ. «Церковь — весь народ — признана восточными патриархами весьма недавно, в 1848 году, в ответе папе Пию IX» (27: 57), — записывает Достоевский в записной книжке последних лет. «Весь народ» означает, конечно, весь «святой народ», то есть входящий действительно, хоть и непостижимо, в святыню Церкви — Тела Божия: и пасомые и пастыри, и миряне и епископы, — по своей устремленности к святыне Божией в покаянии и любви. Поэтому иерархические падения и в мысли, и в жизни не должны приводить нас в отчаяние, точно это падение Святой Церкви: первообраз этих иерархических падений появился уже на Тайной вечере, что тем не менее не уменьшило силы и святости этого основания Церкви. И современные нам грехопадения людей Церкви есть, как сказано, грех не Церкви, а против Церкви. Именно Тайная вечеря и есть поэтому образ земного бытия Церкви — великого поля пшеницы и растущих среди нее плевел евангельской притчи (Мф. 13, 1–9; 18–23).
В одной рецензии журнала, редактированного Достоевским, мы читаем: «Если грех и мерзость были еще и при святом Феодосии, и в первые времена христианства, то были зато и сам св. Феодосий, и мученики за Христа, и основатели христианства… А ведь в этом всё»[3].
В этом действительно все, так как это значит, что можно до конца иметь критерий правды и ориентир пути: верные ученики всегда пребывают на Тайной вечере Церкви, и только они и составляют ее. Дальше в рецензии мы читаем (точно в предчувствии темы монастыря старца Зосимы): «Может, и в современных русских монастырях есть много чистых сердцем людей… для которых монастырь есть исход, неутолимая духовная потребность».
Только «чистые сердцем узрят Бога» (Мф. 5, 8), и только они на земле составляют Церковь — Тело Христово. «Душа, пока живет в греховной тьме и сим питается, не принадлежит Телу Христову», — пишет Макарий Великий. «Питание греховной тьмой» прекращается, как только возникает покаяние искреннего сердца и устремление через него к любви Божией. В покаянии и любви человек воцерковляется — входит непостижимо и незаслуженно в Святую Церковь Божию. Это учение о Церкви апостолов и древних отцов передавал Достоевскому Тихон Задонский, говоря, что «все в гордости и в пышности мира сего живущие и все не боящиеся Бога — вне Церкви Святой находятся, хоть и в храмы ходят, и молятся, и Таин причащаются, и храмы созидают, и украшают их, и прочие христианские знаки показуют»[4]. Это знание факта отлучения от Церкви из–за «греховной тьмы» и при наличии «христианских знаков», то есть и при нахождении внутри церковной ограды, заставило Достоевского довести мысль до конца. Он понял, что его старая идея двойника охватывает и историческую действительность Церкви. И эту страшную мысль он попытался выразить в последнем романе.
«Двойник» — это «Отрепьев», то есть самозванец повести Достоевского 1846 года, Гришка Отрепьев Хромоножки 1870 года: это человек, носящий маску того, кого он изображает. В конце 90–х годов прошлого века Вл. Соловьев писал: «Антихристианство, которое обозначает собою последний акт исторической трагедии, будет не просто неверие, или отрицание христианства, или материализм, а это будет религиозное самозванство, когда имя Христово присвоят себе такие силы в человечестве, которые на деле и по существу чужды и прямо враждебны Христу»[5].
Возможно, что во время поездки Достоевского в Оптину пустынь эта его старая мысль о двойнике получила особое подтверждение. Есть одна брошюра, изданная в Оптиной пустыни вторым изданием в 1888 году: «О последних событиях, имеющих совершиться в конце мира». Наряду с утверждением непобедимости Христовой Церкви в истории как непорочной Невесты Христовой в ней есть такие мысли о двойном аспекте церковной действительности: «Мир проникнет и заразит Церковь своим нечестивым антихристианским духом… Церковь была обязана смело возвышать свой голос против мира, а она раболепствовала ему: и вот Бог наказывает ее тем, что отдает ее в руки самого этого мира… Церковь падшая в мир падших, ложное христианство и антихристианство — таковы два явления, которыми оканчивается история греха… У Христа есть Невеста, у антихриста — любодейца»[6].
Достоевский, уже так давно видевший и обличавший ложное христианство и «падшую Церковь», мог видеть в 1878 году в Оптиной или первое издание брошюры, или рукопись ее, или же иметь разговор на эту тему. Как бы то ни было, применение идеи двойника к церковной действительности еще раз подтвердило глубину самой идеи. Человек несет в себе нравственную двойственность, в нем идет борьба Добра и Зла. Если Добро побеждает, человек входит в Святую Церковь, сам становясь «малой Церковью» — «храмом Духа Святого»[7], по слову апостола. «Церковь, — пишет Макарий Великий, — можно разуметь в двух видах: или как собрание верных (вселенская Церковь), или как душевный состав (один человек)»[8]. Чтобы быть в Святой Церкви как «собрании верных», надо, говоря словами еп. Феофана Затворника, «быть тем в малом, что она — в большом», то есть быть «малой Церковью». Но это значит, что подобие «Церкви малой» Церкви вселенской существует не только в достигнутой победе над злом, но и в самой борьбе, в самой двойственной церковной жизни в истории. И так же как веря в человека, мы верим не его злу или тьме, а, наоборот, его борьбе и свету, или, лучше сказать, образу Божию в нем, эту тьму его уничтожающему, так же и, веря в Церковь, мы должны верить не в ферапонтов или кардиналов, не в ссоры епископов на соборах, не в равнодушный холод византийского устава, а в победу над всяким злом — и в себе, и в других, — в святыню Христа в святом человечестве. Достоевский был прав, говоря об идее двойника в 1877 году: «Серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил» (27: 65). Так раскрывается то, что только кажется Церковью, — и в себе, и в других, — и тем самым начинается борьба за истинную Церковь и вход в Нее через святые ворота покаяния и любви.
___________________
1. См., напр.: Аскольдов С. Религиозно–этическое значение Достоевского //Ф. М. Достоевский: Статьи и материалы / Под ред. А. С. Долинина. [Сб. 1.] С. 1—32. 2. См.: Собрание писем Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к мирским особам. Сергиев Посад, 1908. С. 16. 3. См.: Наши монастыри (Журнал «Беседа» 1872 г.) // Гражданин. 1873.22 янв. №4. С. 125. См. также: 21: 139. 4. Тихон Задонский, св. Сокровище духовное, от мира собираемое. Т. 4. С. 89. 5. Соловьев B. C. Три разговора // Соловьев B. C. Собр. соч.: В 8 т. СПб., б.г. Т. 8. С. 527. 6. О последних событиях, имеющих совершиться в конце мира. Б. м., 1888. С. 33, 44, 45. 7. Ср.: «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа» (1 Кор. 6, 19). 8. Макарий Великий. Духовные беседы. С. 261.
А в небесной сфере — Божественной сфере — совсем обратное: там одна воля, одна жизнь святая совершенная и пресветлая. И Христос, когда пришёл на землю, на Своём собственном примере показал и многажды говорил, что Я пришёл не для того, чтобы сотворить волю Свою, а волю пославшего Мя Отца. И все Заповеди Христовы даны именно для того, чтобы восстановить в человеке утраченное единство: единомыслие и единодушие.
Господи, прости нас, насколько мы разобщены в собственном своеволии.
Человек несет в себе нравственную двойственность, в нем идет борьба Добра и Зла. Если Добро побеждает, человек входит в Святую Церковь, сам становясь «малой Церковью» — «храмом Духа Святого»[7], по слову апостола. «Церковь, — пишет Макарий Великий, — можно разуметь в двух видах: или как собрание верных (вселенская Церковь), или как душевный состав (один человек)»[8]. Чтобы быть в Святой Церкви как «собрании верных», надо, говоря словами еп. Феофана Затворника, «быть тем в малом, что она — в большом», то есть быть «малой Церковью». Но это значит, что подобие «Церкви малой» Церкви вселенской существует не только в достигнутой победе над злом, но и в самой борьбе, в самой двойственной церковной жизни в истории.
Подумала, что мы в большинстве своем не понимаем, что такое Церковь Христова. Только чистые сердцем знают Христа и глубинную сущность Его Церкви. Но истинно чистых сердцем, живущих согласно воле Божией, единицы, их никогда не было много. Это самоотвержение ради Христа, святость при жизни. Примерами нам могут служить такие святые как Иоанн Предтеча или Сергий Радонежский, которые родились святыми, с самого рождения жили только по воле Божией. Но и они носили поврежденную человеческую природу и значит так или иначе пребывали в покаянии, более чем кто либо осознавали нужду в Спасителе.
Подавай, Господи, покаяние спасительное душе моей, чтобы пребыть мне малой Церковью Твоей, очисти сердце мое, чтобы и мне, недостойной, стать частью собрания всех верных, собранных во Вселенской Церкви Твоей. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Боже, милостив буди мне, грешной.
«Антихристианство, которое обозначает собою последний акт исторической трагедии, будет не просто неверие, или отрицание христианства, или материализм, а это будет религиозное самозванство, когда имя Христово присвоят себе такие силы в человечестве, которые на деле и по существу чужды и прямо враждебны Христу»
Это время, насколько я понимаю, пришло... И эти самозванцы-антихристы, враждебные Христу экуменические силы, по сути мертвые клетки, паразитирующие в Теле Церкви (мертвый двойник, плевелы), активно создают свою "вселенскую" лже-церковь для воцарения антихриста. Эти люди сделали свой выбор, в них более нет борьбы между добром и злом, потому что зло победило, и в них лишь видимость добра, а по сути лицемерие и ложь, погибель. Но есть среди экуменистов и те, кто еще способны покаяться, принять вразумление от Господа. О таких Церковь Христова молится и ждет их покаяния.
А мне, недостойной грешнице, если я действительно желаю всем сердцем пребыть со ХРИСТОМ, стать по истине верной - малой Церковью Его, нужно сделать выбор - избрать Истину Христову, ХРИСТА, и уже не изменять ЕМУ, и тогда борьба между добром и злом внутри меня прекратится, потому что ГОСПОДЬ воцарится в моем сердце, и освятит и спасет мою бедную душу. Буди, Господи, воля ТВОЯ во мне! Осанна в Вышних! Благословен Грядый во имя Господне!
Господи, ничего не могу без Тебя! Прости меня, грешную, приведи меня к Тебе, очисти сердце мое от всякой скверны, подай Твои смирение, терпение и любовь, чтобы выстоять мне, немощной, в эти тяжкие апостасийные времена, и исполнять только Твою благую волю.
(обратная связь)
Без благодати Божией невозможно верить. 
