"Итак, под властью диавола находится тот, кто порабощен суетой. Сердце, плененное суетным миром, удерживает душу в состоянии неразвивающемся, а ум — в помрачении. И тогда человек только кажется человеком, по сути же он является духовным недоноском.

Помысел говорит мне, что величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью. Тогда как если бы мы увидели самого диавола, то нас охватил бы ужас, мы были бы вынуждены прибегнуть к Богу и без сомнения шли бы в рай. В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это “мирское” разрушит мир. Приняв в себя мир сей, [став изнутри “мирскими”], люди изгнали из себя Христа.

— Геронда, почему же мы не понимаем, как много зла приносит мирской дух, и увлекаемся им?

— Потому что мирской дух проникает в нашу жизнь мало-помалу. Как еж к зайцу в домик входил: сначала он попросил зайца разрешения просунуть в его домик свою голову, чтобы она не мокла под дождем. Потом просунул в домик одну лапку, потом другую и, наконец, весь протиснулся внутрь и своими иголками вытеснил косого из его жилища. Так и мирское мудрование обманывает нас маленькими уступками и мало-помалу овладевает нами. Зло идет вперед потихоньку. Если бы оно продвигалось резкими скачками, то мы бы не обманывались. Когда [озорники] ошпаривают лягушку, то льют на неё кипятком по капельке. Если вылить на лягушку весь кипяток сразу, то она подпрыгивает и убегает от опасности. Если же чуть полить на нее кипятком, то сначала она стряхнет его, а потом успокоится. Если продолжать лить понемногу, то сперва она опять будет его немного стряхивать, но постепенно обварится и не заметив как. “Да что же ты, квакушка! Раз на тебя плеснули кипятком, вскакивай и беги! Нет, не убегает. Надувается, надувается, а потом обваривается. Так же поступает и диавол — он “обдает нас кипятком” по капельке, а в конечном итоге, и не заметив как, мы оказываемся “сваренными” (Старец приводит этот пример для того, чтобы показать, насколько легко мы принимаем зло или грех, если они входят в нашу жизнь потихоньку, шаг за шагом. Если бы зло или грех вторгались в нашу жизнь резко, то мы бы им противодействовали, тогда как постепенно уступая злу, мы к нему привыкаем и в конечном итоге всецело порабощаемся им. — Прим. пер).

Предпочтение должно быть отдано красоте души.

Душа, которую трогают красоты вещественного мира, подтверждает, что в ней живет суетный мир. Поэтому она увлекается не Создателем — а созданием, не Богом — а глиной. То, что эта глина чиста и не имеет греховной грязи, значения не имеет. Пленяясь мирскими красотами, которые, хотя не греховны, не перестают, тем не менее, быть суетными, сердце ощущает временную радость — радость, лишенную божественного утешения, внутреннего окрыления с духовным ликованием. Когда же человек любит духовную красоту, то наполняется и хорошеет его душа.

Если бы человек, и особенно монах, ведал свое внутреннее неприглядство, то за внешними красотами он бы не гнался. Душа так испачкана, так замызгана, а мы будем заботиться, например, об одежде? Одежду мы стираем, утюжим, и снаружи мы чисты, но какие мы внутри — об этом лучше и не спрашивать. Поэтому, обратив внимание на свою внутреннюю духовную нечистоту, человек не будет терять время на то, чтобы скрупулезно вычищать свою одежду до последнего пятнышка — ведь эта одежда в тысячу раз чище его души. Но, не обращая внимания на скопившийся в нем духовный мусор, человек тщательно старается вывести со своей одежды даже самое маленькое пятнышко. Всю заботу нужно обратить на чистоту духовную, на внутреннюю, а не на внешнюю красоту. Предпочтение должно быть отдано не суетным красотам, а красоте души, духовной красоте. Ведь и Господь наш сказал, что сколько стоит одна душа, не стоит весь мир (Мф. 16:26).

Тех, кто не обуздывает своего сердца, стремящегося к таким вещественным пожеланиям, без которых можно обойтись (о плотских похотях не идет даже и речи), тех, кто не соберет свой ум в сердце, чтобы вместе с душой отдать их Богу, ждет сугубое несчастье.

— Геронда, желать чего-то это всегда плохо?

— Нет, само по себе сердечное пожелание не является злым. Но вещи, пусть даже и не греховные, пленяя частичку моего сердца, уменьшают мою любовь ко Христу. И такое негреховное хотение тоже становится злым, потому что через него враг мешает моей любви ко Христу. Если я желаю получить что-то полезное, например, книгу, и это полезное пленяет частичку моего сердца, то такое пожелание недобро. Почему книга должна пленять часть моего сердца? Что лучше — хотеть книгу или вожделевать Христа? Любое пожелание человека — каким бы хорошим оно ни казалось, — [всё-таки] ниже, чем желать Христа или Пресвятую Богородицу. Разве может Бог не отдать мне всего Себя, если я отдам Ему свое сердце? Бог ищет сердца человека. “Сын Мой, отдай сердце твое Мне” (Притч.23:26). И если человек отдаст Ему свое сердце, то после Бог дает ему то, что любит его сердце, лишь бы это было ему не во вред. Сердце не растрачивает себя зря только тогда, когда оно отдается Христу. И только во Христе человек в этой жизни обретает отдачу божественной любви, а в жизни иной, вечной — божественное радование.

Нам следует избегать мирских вещей, чтобы они не пленяли нашего сердца. Будем пользоваться вещами простыми, такими, чтобы они лишь обеспечивали наши потребности. Однако будем заботиться о том, чтобы используемые нами вещи были надежными. Желая пользоваться какой-то красивой вещью, я отдаю этой красоте все свое сердце. Для Бога потом в сердце не остается места. Например, проходя мимо какого-то дома, ты видишь роскошные украшения, мрамор, отделку, восхищаешься камнями и кирпичами и оставляешь среди всего этого свое сердце. Или ты видишь в магазине красивую оправу для очков, и тебе хочется ее купить. Если ты ее не купишь, то оставишь свое сердце в этом магазине. Если же купишь и будешь носить, то твое сердце будет вставлено в эту оправу и приклеено к ней. Особенно легко попадаются на эту удочку женщины. Женщин, которые не растрачивают свое сердце по суетным пустякам, немного. Я хочу сказать, что диавол расхищает их богатые сердца с помощью всего мирского, цветного, блестящего. Если женщине понадобится тарелка, то она будет стараться найти тарелку с цветочками. Можно подумать, что в тарелке без цветочков прокиснет ее стряпня! А некоторые духовные женщины попадаются на серьезных рисунках — двуглавых [византийских] орлах и тому подобном. А потом спрашивают: “Почему мы бесчувственны по отношению к духовному?” Но как же ты придешь в чувство, если твое сердце распылено по шкафчикам и блюдечкам? У тебя нет сердца — есть лишь кусок мяса — сердечная мышца, которая тикает в твоей груди подобно часам. А такой механической работы сердца хватает лишь на то, чтобы ноги переставлять. Потому что немного сердца уходит к одному, немного к другому, и для Христа ничего не остается.

— Геронда, стало быть, греховны даже столь простые пожелания?

— Эти пожелания, насколько бы безгрешными они ни были, еще хуже, чем желания греховные. Ведь греховная похоть когда-нибудь почувствуется человеком как грех — со временем он начнет испытывать угрызения совести и приложит старание, чтобы исправиться. Он покается, скажет: “Согрешил, Боже мой.” Тогда как эти “добрые” пожелания, напротив, его не беспокоят, человек полагает, что у него все в порядке. “Я, — говорит, — люблю все хорошее, все красивое. Ведь и Бог тоже создал все красивым.” Да, это так, но любовь такого человека направлена не к Творцу, а к тварному. Поэтому хорошо, если мы отсекаем всякое пожелание. Когда человек прилагает какое-то усилие ради Христа, жертвует тем, что он любит, — каким бы хорошим оно ни было, — и делает то, что не любит, то Бог дает ему больший покой. До того, как сердце очистится, оно имеет мирские хотения, и они его радуют. Однако, очистившись, сердце печалится от мирских хотений, чувствует к ним отвращение. И тогда сердце радуется духовному. Таким образом, гнушаясь мирскими хотениями, сердце становится чистым. Не почувствовав отвращения к этим хотениям, сердце увлекается ими. Но видишь как получается: мы не хотим даже чуточку стеснить нашего ветхого человека, а хотим исполнять его прихоти. Как же после этого мы станем подражателями Христу?

— Геронда, если мне трудно отсечь какое-то пожелание, то надо ли упорствовать в борьбе?

— Да. Пусть даже твое сердце испытывает огорчение из-за того, что ты не идешь у него на поводу и не делаешь то, что оно любит, — его не надо слушаться, потому что, послушавшись его, ты испытаешь сначала мирскую радость, а после — мирскую тревогу. Если же ты не слушаешься своего сердца и оно огорчается тем, что ты не пошел у него на поводу, а ты этому радуешься, то приходит божественная Благодать. А стяжание божественной Благодати и есть наша задача. То есть для стяжания божественной Благодати должны быть отсечены пожелания — даже хорошие, должно быть отсечено своеволие. Тогда человек смиряется. А когда он смирится — приходит божественная Благодать. Охладев к мирскому, сердце возрадуется духовно. Надо, насколько это возможно, выучиться избегать мирского утешения, заниматься внутренним духовным деланием для стяжания утешения божественного.

— Настоящая, чистая радость обретается близ Христа. Соединившись с Ним в молитве, ты увидишь свою душу наполненной. Люди мира сего ищут радость в наслаждениях. Некоторые духовные люди ищут радость в богословских диспутах, беседах и тому подобном. Но когда их богословские разговоры заканчиваются, они остаются с пустотой и спрашивают себя, что им делать дальше. Каким бы ни было то, чем они занимаются — греховным или нейтральным, — результат одинаков. Пошли бы уж лучше тогда поспали, чтобы утром пойти на работу со свежей головой.

Духовная радость не приходит к тому, кто исполняет мирские похотения своего сердца. Такого человека посещает беспокойство. Духовные люди чувствуют тревогу от мирской радости. Мирская радость не постоянна, не истинна. Это временная, сиюминутная радость — радость вещественная, не духовная. Мирские радости не “заряжают” человеческую душу, а лишь засоряют ее. Ощутив духовную радость, мы не захотим радости вещественной. “Буду насыщаться образом Твоим.” (Пс. 16:15). Мирская радость не восстанавливает, но отнимает силы духовного человека. Посади человека духовного в мирские апартаменты — он там не отдохнет. Да и человек мирской: ему будет лишь казаться, что он отдыхает, а на самом деле он будет мучиться. Внешне будет радоваться, но внутреннего удовлетворения это ему не принесёт и он будет страдать.

— Геронда, среди мирских порядков дышать тесно!

— Людям тесно дышать, но ведь они и сами этой тесноты хотят! Как лягушка — ведь она сама прыгает в пасть змеи. Змея подстерегает возле водоема и, не отрываясь, смотрит на лягушку. Засмотревшись на змею и потеряв над собой контроль, лягушка, как зачарованная, бежит с кваканьем в её пасть. Змея отравляет ее ядом, чтобы она не сопротивлялась. Тут лягушка пищит, но даже если прийти к ней на помощь и прогнать змею, лягушка все равно подохнет, будучи уже отравленной.

— Геронда, почему люди радуются мирским вещам?

Тогда раскрывается обман, и человек постигает, насколько велико было то влияние, которое оказывал на него мир. Человек раскаивается, его охватывает тревога, он ищет ушедшее время, готов отдать все свои богатства, чтобы купить хотя бы один день для покаяния и причащения Святых Таин. Но, увы, теперь нет к нему никакого снисхождения. Снисхождение оказывалось ему раньше на протяжении многих лет, а он растратил время на базарах, в тавернах, в кинотеатрах и во всякой постыдной похоти.
Какой мудрый купец, заметив обман преходящей жизни, не исхитрится послать свой товар на небо прежде, чем закончится праздник жизни, дабы с процентами обрести его в банках небесного града Божия! Блажен тот мудрец, потому что он вечно будет проводить жизнь беспечальную и счастливую, в то время как немудрые, пьяницы, стяжатели, сребролюбцы, блудники, убийцы и все множество подобных мне грешников, от них же я первый, будут ввержены в пещь неугасимого огня!
Ныне, пока светит солнце, а день дает свой сладкий свет, будем скоро идти по пути исправления, доколе нас не настигнет ночь будущего, когда мы уже более не сможем продолжать свое шествие. Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения ,— гласят бессмертные слова апостола Павла.

4
О, сколь сильна должна быть память смертная в душе христианина! Если он верит в истинное бытие, избежать мыслей о смерти невозможно.
После сердечных приступов Старец плакал и говорил одну фразу из последования погребения: «Увы, какую муку имеет душа, разлучаемая от тела» . Поистине это так! Как прекрасно говорит Псалмопевец о мире души, которая готова к исходу: Уготовихся и не смутихся .
Каждая душа с минуты на минуту ожидает телеграммы с небес, дабы разорвать всякую связь с земным, закрыть торжище и дать точный отчет о духовной купле, чтобы получить вечную участь либо на небесах, либо в бездне.
О, что мне сказать, когда я помышляю об этом видении! О всещедрый Боже, буди милостив к моей жалкой душе: неготовность, безразличие, и более ничего. Ум мой замирает перед этим спасительным поучением.
Вечность! О, что это за великое таинство! Ах, мир, плоть и диавол обманывают нас и ввергают в забвение. И вдруг слышится возглас: Се, Жених грядет! Какая может быть подготовка при последних вздохах, когда отягощенная совесть в бесчувствии уже не может кричать? Тогда раздается голос истины: «Когда зашло солнце, ты помянул Бога; когда же сиял день, где ты был?».
«Бодрствуйте, будьте готовы!» ,— взывает Иисус. Блаженны имеющие слух, слушающие и готовящиеся, ибо они сподобятся вечного счастья. Блаженны те рабы, которых Господь, придя, обрящет готовыми . Они будут ликовать вечно.
Будем терпеть скорби жизни, чтобы сподобиться вечной радости. «Ибо всуе мятется всяк земнородный; егда мир приобрящем, тогда во гроб вселимся» . Доколе есть свет, будем шествовать к своей великой цели, потому что приходит час, когда наступит тьма, и мы уже более не сможем потрудиться для своей души.

6
Ты столько лет терпел, и они прошли как сон. Да даже если проживем и тысячу лет, и они пройдут как сон. О, что за суета все то, что принадлежит здешнему суетному миру! На смену любой жизни приходит смерть. Смертью называется переход людей из этого мира в мир иной — бессмертный и вечный!
Нет ничего великого в том, чтобы потерять здешнюю жизнь. Так или иначе, мы все когда-нибудь умрем. Вся суть в том, чтобы не потерять бессмертной жизни, жизни без конца. Бесконечная жизнь в аду — о, что это за страшная вещь! Боже мой, спаси нас всех.